Ася Маракулина / ИНСАЙТ / 1
Я часто играю в такую игру – в какой-то момент жизни прыгаю мысленно на год назад,
и вспоминаю где я была, что думала и делала. Как если бы каждый день был одновременно последним днём ушедшего года и в то же время первым – открывал новый временной пузырь.
Ровно год назад я пошла на психоаналитическую терапию. Многие спрашивают почему, но это в этом нет ничего особенного. Если кратко – у меня все окончательно посыпалось во всех сферах, и я не чувствовала никакой тяги к жизни и сил её продолжать. Если в 20+ этому находились оправдания, то ближе к 30 они закончились, и нужно было себя спасать. Мне тогда казалось, что этот шаг – и есть самый сложный и мне остаётся теперь только ходить, платить деньги и наблюдать, как с каждым сеансом моя жизнь становится лучше и веселее. Хотя в этом много правды, меня сейчас очень умиляют эти наивные надежды. Первые три месяца ушло просто на то, чтобы перестать постоянно плакать и я всё ждала, когда же я что-то осознаю и вылезу из этой задницы.
Я не стремлюсь всем рассказывать про свои переживания, для этого как раз и существует терапия.
Но в данном случае это важно, иначе эта живопись и в чем её смысл останется непонятным.
И вот, спустя три месяца после начала терапии у меня случился первый инсайт, о котором идёт речь.
Я шла в мастерскую от метро, по левой стороне Кирочной улицы и думала, почему я так завидую всем тем, кто в чём-то хорошо разбирается – будь то китайский чай, садоводство или марки автомобилей.
И тут произошло то, о чем мне так трудно говорить. Я поняла, что мне искусство совершенно не интересно. Что я всю жизнь всех обманывала, и в первую очередь себя.
Мы часто шутили про это с друзьями – мол давайте поговорим о чем угодно, только не об искусстве. Но это было совсем иначе.
Это осознание полностью меня раздавило. Когда я дошла до мастерской, я совершенно не понимала, как я тут оказалась. Всё вокруг было чужим и бессмысленным. Как будто я по ошибке попала в чужое пространство с чужими вещами и не могу вспомнить, что я здесь делаю.
Я взяла дневник и сразу убежала на улицу, потому что не могла тут находиться.
Я всегда пишу, поэтому этот момент есть у меня в дневнике, его можно послушать прямо сейчас.
Ася Маракулина / ИНСАЙТ / 2
Я вернулась обратно и долго сидела на полу у стены, думая, что же мне теперь делать. О том, чтобы продолжить текущие дела не могло быть и речи – это казалось так же бессмысленно, как поливать гербарий, надеясь, что он от этого зацветёт. Нужно было что-то другое, но что?
Не знаю сколько времени это длилось. Я просто сидела и смотрела на предметы вокруг.
У меня не было ни вариантов, ни сил для действия. Я не понимала, чем заняться теперь, как начать всё заново, когда я всю жизнь делала только это. Потом мне пришла мысль, что ведь искусство вполне могло бы мне подойти, если отнестись к нему иначе. Тем более, что у меня уже есть мастерская, как у многих художников и я в ней сижу. Потом подумала, с чего обычно начинают те, кто делает самые первые шаги, кто учится с нуля? Обычно с предметов, так было в художественной школе.
Я подумала, что возможно если я сейчас сосредоточу свое внимание на вещах вокруг, рассмотрю их и нарисую, они снова станут мне близки и это вернет меня обратно в мою жизнь, но в ином качестве. Мне нужно было за что-то зацепиться. Это тот минимум, который был доступен.
У меня оказался всего один холст на тот момент, потому что живописью я почти не занималась.
Я взяла его и начала рисовать игрушки. Первая работа в этой серии - «Зизифиус и каменные часы», потом была «Белочка на окне», за ней айфон, картофелины и так далее. Я очень долго делала каждую работу, стараясь максимально сосредоточиться и понять, что это для меня значит. Не знаю каким образом, но это сработало. Мне стало интересно. По-настоящему.
Спустя какое то время, прочитав про опыты Вольфганга Кёлера*, я с радостью поняла, что вела себя почти как обезьянка.
Самое удивительное, что ведь ничего не произошло. Я продолжаю заниматься тем, чем раньше, и эта живопись – не более, чем живопись. Получается, что искусство здесь – в трансформации отношения к нему, в невидимом, неощутимом со стороны внутреннем сдвиге. Сейчас я могу сказать, что делаю именно то, что занимает мое внимание, следую за ним, до тех пор, пока оно не смещается на что-то другое. Я не использую искусство как способ доказательства или оправдания, и ничего от него не жду. Оно стало естественной частью моей личности.
PS: Пока я рисовала натюрморты с картофелинами, то так с ними подружилась, что не могла лишить их нормальной картофельной жизни в земле. Так у серии «инсайт» появилось графическое и растительное продолжение.
____________________________________________
Впервые термин «инсайт» был применён в 1925 году Вольфгангом Кёлером.
В опытах Кёлера с человекообразными обезьянами, когда им предлагались задачи, которые могли быть решены лишь опосредствованно, было показано, что обезьяны после нескольких безрезультатных проб прекращали активные действия и принимались просто разглядывать предметы вокруг себя, после чего могли достаточно быстро прийти к правильному решению.